Смерть Цезаря, до и после — выпуск 7

В прошлом выпуске легионы двух консулов и примкнувшего к ним Октавиана вышли на тропу войны против Марка Антония, который, в свою очередь, осаждал одного из заговорщиков и убийц Цезаря — Децима Брута, укрепившегося в городе Мутина и с грустью смотревшего на происходившее.

Если консулы Гирций и Панса думали, что гражданин Антоний крут и умел только в деле попилки государственных бюджетов и присвоении казны, то они жестоко ошиблись. Марк, помимо этого, был весьма подкован в деле защиты своего права на коррупцию и безграничное обогащение. Первым это осознал консул с именем знаменитого оруженосца. Беззаботно зайдя со всем легионом в приготовленную Антонием засаду на пути к Мутине, Панса закончился, как и его воинство.

Впрочем, на расстановку сил это не слишком повлияло — «У Королевы много», как говорили английские моряки, провожая под воду очередной корабль Британской империи. Так вот, у Римской республики и Сената легионов было тоже в количестве, что и выяснил Антоний, уже начавший праздновать победу — внезапно подошел консул Гирций и Октавиан со свежими силами.

Наступление темноты спасло Марка от полного разгрома, но от окончательного поражения уберечь не смогло. В конце апреля 43 года до нашей эры силы Сената зашли с гостевым визитом в лагерь Антония, после чего тому пришлось спешно убираться аж до Нарбоннской Галлии с горсткой выживших. Преследовать его не стали по многим причинам.

Во-первых, консул Гирций как-то очень ловко и удачно для Октавиана помер при последнем наступлении, после чего Гай остался командовать войсками один. Во-вторых, исхудавший и оголодавший за время осады Децим Брут был неспособен справиться с погоней и добиванием самостоятельно, а Октавиан принципиально не желал хоть как-то помогать одному из убийц «отца». В-третьих, в Риме, послушав сводки новостей, ударились в безудержное веселье и гулянки и на Антония окончательно забили. И на Октавиана заодно — мавр сделал свое дело, мавр молодец, пусть возьмет с полки пирожок и больше не отсвечивает.

На просьбу Гая и Цицерона сделать их консулами, раз прошлые так быстро сошли с дистанции, в совете ответили отказом. Один, дескать, молод и соплив еще (как будто еще год назад Октавиану не вручали всевозможные посты, наплевав на положенных для них возраст), а у второго и так влияния перебор. Зато сына Цезаря похвалили за решение проблемы и присудили ему овацию — эдакий недотриумф. Полноценный же триумф ушел Дециму Бруту, победоносно сидевшему несколько месяцев в осаде.

Раздосадованный подобной ветреностью и непостоянством сенаторов Октавиан начал выказывать свое  недовольство. Сперва аккуратно, дипломатически, прощупывая альтернативные политические возможности, например — отпустив пленных солдат Антония к нему в Нарбоннскую Галлию. Затем, мрачно наблюдая, как Сенат веселится и пляшет, поочередно отменяя все законы, принятые Марком до того, и возвеличивает убийц Цезаря, не стал препятствовать подкреплениям, ушедшим из Италии к Антонию, и полностью отказался от общения с триумфатором-сидельцем Децимом Брутом.

Тот тем временем, блистая от счастья, таки вернулся на войну и неторопливо, овеянный славой и почетом, шествовал добивать Антония, разбитого, жалкого и скукожившегося в этой своей Галлии.

Реальность немного не совпадала с надеждами Брута. Благодаря вовремя отвернувшемуся Октавиану Марк получил в свое распоряжение 8 легионов. С подобными силами он смог начать деятельный диалог с наместником Галлии, Лепидом. Сперва тот хотел скрепя сердце выполнить приказ Сената, гласивший о необходимости скорейшей ликвидации мятежника, но неожиданное прибавление сил у Антония, его умелый ораторский талант и общие интересы (многие не любили заговорщиков и весельчаков из Сената) сделали свое дело — сперва на сторону Марка, как известнейшего сторонника убитого Цезаря, начали переходить простые солдаты, а потом и сам Лепид со еще 7 легионами.

Склонить на свою сторону остальные силы, присутствовавшие в том регионе, для Антония было уже делом техники. Как мы сказали ранее, не только казнокрадством и стяжательством прославился этот «достойный» муж, но и полезным навыком выкручиваться из разнообразных передряг с помощью хитрости и ладно подвешенного языка.

Когда до Антония таки добрался медлительный триумфатор, челюсть у него отвисла едва ли не до земли. Вместо нескольких сотен недобитков, которых он собирался лихо гонять по просторам Галлии, Децима Брута встретило 23 (двадцать три!) легиона, собранных всего за 2 недели. Практически мировой рекорд, нужно отдать Марку Антонию должное.

Ошалевший от увиденного каратель вдарил по тормозам и попытался врубить заднюю передачу, но не успел — при отступлении по приказу Марка его прирезали местные галлы.

Теперь между огромным войском обиженного Римом Антония и продолжавшим свое законотворческое буйство Сенатом стоял только Октавиан, мрачно взиравший на происходившее в столице.

Тамошние патриции, возрадовавшись (как мы уже знаем, преждевременно) уничтожению своих врагов, начали скопом отменять все распоряжения Антония, включая те, которые были направлены на повышение лояльности ветеранов и легионеров — раздача земли, денег и прочих вкусных плюшек защитникам отечества. Таковые, находившиеся в том числе в войске Октавиана, начали возмущаться и задавать новые неудобные вопросы Гаю Юлию.

Прошлый вопрос  был таков: «Скажи, о великий, а почему мы идем войной на последнего соратника твоего отца и при этом защищаем упыря, который его лично ножом бил?» и, что характерно , этот вопрос с повестки дня никто не снимал. Теперь же к моральным проблемам добавились и материальные — а они всегда и всюду были важнее.

В такой ситуации устраивать безнадежную последнюю битву против объединенной орды Антония и Лепида молодому наследнику диктатора было совсем не с руки. Погибать, защищая неблагодарных сенаторов? Нет уж, спасибо.

В начале лета 43 года Октавиан заключил взаимовыгодный договор с Марком. В столице запоздало задумались, Цицерон напрягся.

А к чему приведут размышления и напряженность, мы расскажем дальше.

History Fun специально для сайта «Италия для меня».