Смерть Цезаря, до и после — выпуск 2

В прошлом выпуске рассказывалось про то, как Гай Юлий Цезарь стахановскими темпами строил вокруг себя Римскую Народно-Демократическую Республику, вызывая этим определенные нехорошие вопросы у части сенаторов, постепенно превращаемых в ручных попугаев.

Так как кричать по команде про пиастры и попку хотелось не всем, сформировалось ядро заговорщиков, и даже Марк Юний Брут все же решился на неизбежное во имя идеалов свободы и настоящего Рима. Хотя вот как раз ему при Цезаре жилось очень и очень неплохо.

Многие источники считают, что одна из главных причин нежной любви Юлия к Бруту (нет, не такой любви, как в Амстердаме) заключается в том, что Марк вполне мог оказаться его сыном. Он родился как раз в то время, когда Цезарь имел крайне активные отношения с его матерью — Сервилией. Тест ДНК провести уже затруднительно, поэтому однозначного ответа — родился ли Брут от Гая или от мужа Сервилии, у нас нет. Однако в любом случае к сыну своей пассии будущий диктатор относился очень и очень хорошо.

Что и подтверждалось дальнейшей биографией Брута — Юлий регулярно выручал и помогал своему питомцу, порой буквально за уши вытаскивая его из особо зловонных участков болота, которым была римская политика в то непростое время, и как мог устраивал ему карьеру и безоблачное будущее.

Поэтому никаких личных выгод в убийстве могущественнейшего покровителя у Брута не было. Но за державу было обидно, а душа болела за родину.

Что же, замысел есть, остался план. Планировали долго и богато, разбирали самые разнообразные варианты. Напасть на прогулке, благо маршрут примерно известен. Скинуть с моста на Марсовом поле, по которому диктатору обязательно придется пройти, попробовать зарезать узурпатора во время гладиаторских игр — там оружие вызовет меньше подозрений, но в итоге хит-парад методов умерщвления ближнего своего возглавил Сенат. Великий профит заговорщики (и с ними сложно не согласиться) увидели в том, что кроме сенаторов в помещении быть никого не должно, а непосвященные вряд ли возьмут с собой колюще-режущее — следовательно, можно будет толпой навалиться на Цезаря, ну а дальше как муравьи со слоном в известном анекдоте.

Время поджимало. В самые ближайшие дни диктатор должен был уехать в Парфию, доделывать то, что не вышло у Красса Златоуста. Заранее трясясь от ужаса, заговорщики начали торопиться, решив, что если план сорвется или же о нем станет известно заранее, то всем причастным лучше будет убиться самим, а то Цезарь что похуже придумает.

Но нет, несмотря на самые разнообразные предостережения Гай Юлий пришел в тот день в Сенат.

Сперва диктатора резали как-то неуверенно — и страшно, и непривычно глав государства собственноручно пырять, но потом пошли во вкус. Цезарь пытался отбиваться и уворачиваться до последнего, но, получив удар от Брута и узнав его, сник, спросил: «И ты, дитя мое?» и перестал сопротивляться.

Последующее обследование тела показало, что действительно серьезным ранением из 23 было только одно, так что диктатор скорее всего умер от кровопотери, а не от великого умения убийц.

Как только схватка завершилась, Брут вышел вперед, намереваясь что-то сказать другим сенаторам, которые в полнейшем ужасе и охренении жались к стенам. Наверное, что-нибудь про «жить по-новому», но не вышло — парламентарии вполне резонно подумали, что сейчас их тоже будут неловко и шумно пускать на фарш, после чего очень шустро разбежались. Разнося вести о произошедшем по всему городу.

Марк Антоний, буквально за несколько часов все же узнавший о заговоре, но не успевший предупредить Цезаря, несся в Сенат, но увидев одуревшие рожи, шустрым галопом выбегающие из здания, понял, что опоздал. Немедленно прикинув свои шансы на выживание в ближайшее время, Марк развернулся и, обгоняя остальных, аллюром три креста помчался домой — переодеваться и валить из Рима, пока не догнали.

Заговорщики же, совершенно не собираясь устраивать в городе кровавую баню, гордо дошли до Капитолийского холма, где Брут, морщась от порезов, которые особо меткие киллеры в сутолоке успели нанести ему, громогласно объявил: «Народ Рима, мы снова свободны!».

Народ Рима не спешил радоваться и мрачно молчал. Новости разлетелись очень быстро, и все благоразумные граждане забаррикадировались дома, разумно полагая, что кто бы тут ни делил власть, бить будут не по паспорту, а по роже. А вот те жители Города, кому терять было особо нечего, а рожа привыкла ко всякому, внезапного освобождения от диктатора как-то не оценили.

Когда рабы аккуратно добрались до Сената, подняли тело, так и валявшееся там, и повезли на тачке домой, новости из слухов стали фактом — божественного Цезаря убили.

В отличие от многих из аристократических кругов, средний и низший классы диктатора очень любили. Мы уже писали, что римляне вообще уважали сильных и авторитетных полководцев, а Гай Юлий так вообще по этим параметрам был для них идеалом. Ну а что он Сенат щемит — так подумаешь, беда какая, давно пора было.

Постепенно до заговорщиков на холме начало доходить, что овацией и триумфом тут не пахнет. Зато отчетливо доносятся ароматы тяжких телесных, народного гнева и импровизированной, но мучительной массовой казни. Пришлось спешно укрепляться на холме и думать, как бы объяснить плебсу, что им только что оказали грандиозное благодеяние. Плебс же собирался в отдаленных районах, начинал устраивать беспорядки и жечь всякое.

Брут и компания сидят на холме, Марк Антоний где-то на задворках внимательно следит за развитием ситуации, павший диктатор обрел временный покой у себя дома.

Чем завершится эта неловкая ситуация?

Скоро узнаем.

History Fun специально для сайта Italy for me.