Италия для меня Из Италии с любовью
В втором выпуске мы рассказали, как благодаря усилиям солдат, уставших и соскучившихся по покою и материальной обеспеченности, удалось избежать войны между двумя триумвирами, после чего один из них отчалил в Египет кутить, а второй остался в Италии разбираться с пиратом-сепаратистом Помпеем.
Октавиан усерднейше использовал свежепостроенные корабли с новым вундерваффе, выдуманным его оружейниками, Помпей огрызался, пользуясь куда большим опытом в тактике на море, но через какое-то время римским войскам все же удалось высадиться на вражеском острове (хоть они и продолбали уйму кораблей в процессе). После этого укрощение строптивого пошло легче — на суше Октавиан хоть что-то соображал, плюс ему помогали умелые подданные и третий триумвир — Лепид.
На этом месте читатель может задать резонный вопрос — а почему мы регулярно говорим про триумвират, но практически ничего не пишем о третьем его участнике?
А потому что Лепид изначально был приглашен в общество уважаемых донов сугубо в качестве «третьего за компанию» и человека, обладающего определенным влиянием в армии. Веса в политике у него толком не было — всё крутилось вокруг наследника Цезаря и египетского повесы Марка Антония. Забегая вперед, сообщим, что подобное положение дел совсем не приводило Лепида в буйный восторг.
При этом он сыграл едва ли не решающую роль в окончательном уестествлении Помпея, сумев быстрее и эффективней высадиться на Сицилию во главе своей бригады. Войска Октавиана подошли чуть позже и добили командира сепаратистов, после чего тот, спасаясь бегством, предпочел сдаться именно Лепиду, а не известному своим «честным словом» и ангельским характером «сыну диктатора». Именно в этот момент триумвир-неудачник и выбрал, чтобы заявить о своих правах. Военачальнику захотелось себе Сицилию и больше возможностей по управлению республикой (ну, вернее тем, что от нее к тому моменту осталось).
Как видно из эпитета, употребленного для описания Лепида, дело не выгорело. Октавиан, может быть, и не умел правильно двигать легионы туда-сюда и плавать по морям-океанам, но навыки обещаний с три короба с честным, проникновенным видом у него были поставлены на отлично. Войска Лепида, послушав очередные байки про скорую раздачу слонов и материализацию духов, перешли под руку Гая, и путч закончился ничем, а сам протестующий полководец оказался в очень неприятном положении.
После победы Октавиан приступил в раздаче наград и наказаний. Помпею удалось сбежать с острова, но ненадолго —в 35 году до нашей эры он был обнаружен в Малой Азии легатом Октавиана и казнен. Лепид отделался легким испугом, но из крупной политики был удален от слова «совсем», раз и навсегда. Рабы, которых Гай клятвенно обещался освободить, вернулись к заждавшимся хозяевам. Те же, чьих хозяев не нашлось, по мнению «божественного юноши» оказались лишними на этом празднике жизни, были без долгих раздумий казнены.
А вот с наградами оказалось сложнее. В те далекие времена солдаты более всего любили вовремя выплаченное жалованье (на что и указывает этимология слова «солдат» от слова solidus — римской золотой монеты, пусть и выпущенной лет через триста после событий, происходящих в нашем рассказе). И именно с деньгами у Октавиана, несмотря на все усилия, оставалось туго. Проблема решилась наложением чудовищных по размерам выплат на Сицилию (обычно такие грабительские поборы приберегались для внешних противников, а не внутренних). Пока те собирали деньги, Гай щедро раздавал легионерам памятные значки и медальки, на что те реагировали крайне мрачно — орден с хлебом не съешь и в кашу не положишь.
Однако социального взрыва не произошло — хлебные места под поселение на западе Республики и кое-какие крохи, выжатые из Сицилии не дали армиям взбунтоваться.
После разборок с Помпеем Октавиан вовсе не собирался прекращать наращивание флота и военной мощи. В краткосрочной перспективе перед ним стояла задача по организации и воплощению военной кампании в Иллирии (см. бывшая Югославия, те земли), так как это показало бы всем сомневающимся патрициям Рима и прочему люду, что Октавиан — ого-го и вообще крутой мужик. Римляне очень, очень любили успешных полководцев, как мы уже писали в цикле про Спартака.
После полного отстранения Лепида и бегства Помпея нормальной «оппозиционной» партии не осталось, и всем непримкнувшим осталось выбирать между Антонием и Октавианом в типичной и вечной ситуации, некоторое время назад метко охарактеризованной кем-то яркой фразой про жабу и гадюку. Большая часть предпочла из двух зол склониться к Марку. Да, тот еще тип, горластый фанфарон с крайне сомнительным прошлым, но на двуличие и злобность Октавиана тоже все успели насмотреться как следует. Плюс образ излишеств Антония успел несколько забыться за то время, что он зажигал в Египте — человеческая память штука такая.
Марк же в какой-то момент все же вспомнил свою основную задачу на востоке и даже начал к ней активно и грамотно готовиться, изучая наработки Цезаря по данной проблеме и особенно внимательно рассматривая все просчеты накормленного золотом Красса — мы говорим о войне с Парфией. В принципе, логистика, направление ударов, выбор союзников и момент атаки были просчитаны удачно, но в дело в очередной раз вмешался фактор по имени Клеопатра.
Источники расходятся в описании конкретных причин слишком поспешных действий Антония в парфянском походе. То ли он серьезно задержался в Египте и потом вынужден был гнать коней, стремясь управиться в обозначенные сроки. То ли просто хотел побыстрее со всем разобраться и вернуться к любимой — точно не понять. Однако из-за чрезмерно быстрых маршей при плохих погодных и природных условиях (он решил идти через Армению, а не через пустыни), вся осадная техника, припасенная для штурма парфянских крепостей, отстала от армии и была быстро уничтожена подвижными вражескими частями, а без катапульт, баллист и прочего тяжелого добра долбиться в стены головами было очень глупо и затруднительно. Потеряв уйму людей (от 25 до 42 тысяч, в зависимости от того, кто пишет), Антоний вернулся в Египет несолоно хлебавши, но хотя бы не поев золота.
Несколько обескураженный, Марк на следующий год ввязался в армянскую политику по просьбе одного из местных царьков. Приехав с дипломатической миссией к столице, Антоний вызвал правителя Армении «на поговорить», после чего тупо взял его в плен и быстро (и почти бескровно) зачистил страну от его сторонников, присоединив ее к Риму. Хоть от победы и веяло гнилым душком, Марк очень радовался тому, как ловко все получилось, отчеканил монеты в честь своего достижения и даже отпраздновал триумф. Но в Александрии, а не в Риме, где ему были все меньше рады.
Дело в том, что пока любимец женщин топтался туда-сюда по территориям армян и терял осадную технику из-за собственной торопливости, Октавиан таки смог добиться определенных военных успехов в Иллирии и поправил дела с собственной репутацией и государственной казной. Правда, захваченные территории особо далеко вглубь континента не уходили, по большей части римляне оккупировали прибрежные зоны, да и то так себе — буквально через 30 лет там вспыхнет серьезное восстание, но пока что задачи были выполнены.
Настало время переходить к следующей части хитрого плана. Раз из всего триумвирата осталось всего два человека, кто, по мнению Октавиана, был совершенно лишним?
Именно.
Антоний довольный возвращался в Египет, Клеопатра приветствовал своего избранника, а Гай Октавий Фурин размышлял, как избавиться от очередного изжившего себя союзника.
Кульминация скоро.
Читайте остальные части рассказа про приход к власти Октавиана:
- часть 1 – триумвират, 42-41 год до н.э.
- часть 2 – как Антоний и Октавиан поделили власть?
- часть 4 – война Антония и Октавиана
- часть 5 – победа в войне с Марком Антонием, самоубийство Клеопатры
History Fun специально для сайта «Италия для меня».
